— Карр?

Мёртвые тараканы. Целая куча. Они лежат беспорядочно, их блестящие панцири тускло мерцают в свете лампы. Ни в одном из них нет сияния жизни.

— Карр… — Кеша растерян, его клюв слегка дёргается от замешательства.

Это что, подарок? От телепата? Признание его силы? Осознание поражения?

Он расправляет кости-крылья, гордо раскрывает клюв и, насколько это возможно для скелетона-попугая, свысока смотрит на «подношение».

Признание поражения! Ха! Телепат сдался. Он понял, кто здесь король. Я! Великий Кеша!

С этими мыслями он опускается на стол, намереваясь продегустировать подношение. Но в тот самый миг тараканы шевелятся.

Что за…?

Кеша замирает, костяные лапы скребут по мрамору.

Тараканы начинают ползти. Их движения становятся слаженными, они собираются в чёткий рисунок. Череп.

Череп из мертвых тараканов.

— Карр… карр… КАРР!!! — испуганные Кеша отступает назад, бешено махая костлявыми крыльями.

Он пытается взлететь. Из угла комнаты, из густых теней, раздаётся знакомый, насмешливый голос:

— Бу-га-га-га-га!

Глава 6

Усадьба Морозовых, Москва

На бал в честь именин Маши Морозовой собралась практически вся столичная аристократия. Великолепие зала, переливающееся шелками платьев и блеском драгоценностей, казалось, подчёркивало важность события. Даже сам Царь счёл нужным отправить поздравление дочери князя Морозова. В иной день, возможно, он явился бы лично — Морозовы ведь не просто уважаемый, но и один из самых влиятельных родов Царства. Однако в последнее время Государь всё реже посещал светские мероприятия. Политические дела ложились на его плечи тяжёлым грузом, отнимая возможность участвовать в подобных торжествах.

Однако отсутствие других видных персон не осталось незамеченным и стало предметом оживлённых пересудов. Прежде всего, это касалось графа Данилы, ранее открыто проявлявшего своё внимание к имениннице. Ещё недавно он устранил с её пути римского дворянина, пытавшегося добиться её руки, и заставил ретироваться дотошного графа, но сегодня его отсутствие ощущалось особенно остро, вызывая обмен многозначительными взглядами и тихими перешёптываниями среди гостей.

Боярин Годунов, известный своим саркастическим нравом, не удержался от громкого комментария, с притворной задумчивостью задав вопрос: «А где же пропал столь пылкий поклонник княжны?» Его слова, прозвучавшие с притворным интересом, повисли в воздухе. Однако хладнокровие Маши оказалось непоколебимым. Она одарила Годунова колким взглядом, столь ледяным и острым, что тот, смутившись, поспешно замолк.

На балу также присутствовала главная жена графа Данилы — Лариса, для близких — Лакомка. Её слегка округлившийся живот тоже тайком обсуждали. Взгляды дворян то и дело скользили в её сторону: всем было ясно, что граф ожидает наследника. Лариса, не обращая внимания на шёпоты за спиной, пила лишь воду, оставаясь олицетворением спокойствия и достоинства. Её горделивая осанка и мягкая улыбка говорили сами за себя. Рядом с князем Юрием Морозовым находилась её сестра Ненея — ослепительная красавица, чьё присутствие подчёркивало блеск вечера. Однако никто не смел задерживать взгляд на ней слишком долго, зная, насколько ревнивым бывает князь Юрий.

В разгар бала дворецкий, незаметно приблизившись, шёпотом сообщает что-то князю Юрию Михайловичу. Лицо князя расцветает улыбкой, и он, бросив быстрый взгляд на зал, даёт разрешение впустить неожиданных гостей. Спустя мгновение в огромных дверях появляются они — процессия тавров. Высокие фигуры в каменных доспехах, увенчанные рогами, с лёгким громыханием проходят по мраморным плитам, заставляя гостей невольно замолчать. Стяги с филинами веют над их головами. Впереди шествует изящная женщина с гепардовыми ушками и хвостом, чьё тонкое платье, подчеркнутое изысканным кроем, приковывает взгляды. Её сопровождает величественный тигр с золотистыми полосами, украшенный красным декоративным ошейником.

Процессия останавливается в самом центре зала. Тигр, плавно приподняв голову и окинув толпу горделивым взглядом, внезапно разражается громким, чётким голосом, столь неожиданным для собравшихся:

— Граф Данила Вещий-Филинов искренне и от всего сердца поздравляет Марию Юрьевну с именинами!

В зале на мгновение воцаряется пораженная тишина, пока гости обмениваются недоумёнными взглядами. Однако неожиданно голос тигра изменяется, приобретая грубый, низкий тембр с басистыми обертонами. Теперь он звучит характерно для тавров, и с явным раздражением произносит:

— Чёрт, эти рога невыносимо чешутся, когда отрастают!

Люди еще больше поражены. Один из тавров, стоящих в рядах, картинно хлопает себя по лицу, качая головой:

— Кошак, ну я же не тебе это говорил!

Лакомка, всплеснув руками, громко и с лёгким упрёком восклицает:

— Шерхан! Ну как всегда — умудрился всё испортить!

Тигр мгновенно реагирует на голос хозяйки. Взмахнув хвостом, он грациозно поднимается и, довольный, медленно направляется к ней. Подойдя, он склоняет голову и начинает нежно тереться о её бедро, явно требуя внимания и ласки, будто напрочь забыв о торжественной обстановке. Лакомка, тяжело вздохнув, проводит рукой по его полосатой голове.

Воевода тавров выступает вперёд, выпрямившись во весь гигантский рост. Его голос, глубокий и раскатистый, словно отголоски далёкого грома, заполняет зал:

— Конунг Данила преподносит княжне Марии Юрьевне особый подарок в знак своего почтения!

По его сигналу несколько тавров подносят к Маше небольшой сундук. Когда крышка открывается, гости ахают: внутри лежит изысканное колье, украшенное жемчужинами, каждая из которых сияет, словно поймав волшебный свет.

Маша, едва веря своим глазам, срывается на полушёпот:

— Папа… это же… это же мамино колье!

Юрий Морозов, узнав семейную реликвию, застывает на месте. Его лицо теряет краски, он судорожно хватает воздух ртом и, не выдержав, обессиленно падает в обморок, вызывая новый вздох изумления у гостей.

На вершине холма я опускаюсь рядом с Айрой. Внизу беспорядочным стадом топчатся потерявшие хозяина умертвия. Используя Дар нового легионера, я заставляю их уйти прочь и уничтожать сородичей, подчинённых другим некромантам. Пускай расчистят поле — мне сейчас важнее совсем другое.

Первым делом я возвращаю Айру в сознание. Мягкий телепатический импульс пробуждает её, и через несколько секунд она медленно открывает глаза. Её затуманенный взгляд проясняется, когда натыкается на меня.

— Мой конунг… Конунг Данила, ты здесь? — шёпотом произносит она, словно не веря своим глазам.

— Здесь, — тихо отвечаю я, придавая голосу ободряющие обертоны. — Ты молодец.

Оглядевшись в шоке, Айра внезапно разрывается на плач. Она прижимается ко мне, сжимая в руках мою разгрузку, и всхлипывает, как ребёнок, которому больше не нужно сдерживаться.

— Я… я не смогла… — её голос дрожит от горечи. — Не смогла защитить маминых воинов…

Я молчу, давая ей выплакаться, и осторожно обнимаю.

— Они погибли из-за меня… из-за того, что я слишком слаба, — вырывается у неё, и её плечи сотрясаются от рыданий.

— Нет, Айра, — твёрдо, но мягко говорю я, поглаживая её по голове. — Они сражались, чтобы защитить тебя. Это был их выбор, их долг. И они выполнили его до конца.

Её всхлипы постепенно стихают, дыхание становится ровнее.

— Эти воины были лучшими из королевской гвардии, — продолжаю я, глядя куда-то вдаль, где тлеет горизонт. — Они отдали свои жизни за самое важное. За тебя. Их жертва была достойной.

Айра медленно выдыхает, её пальцы разжимаются, но она всё ещё остаётся рядом, словно черпая силы из моего присутствия.

Чтобы приободрить девушку, я мягко беру её за руку, позволяя потоку энергии медленно перелиться в её измученное тело. Она слегка вздрагивает, ощущая прилив сил, и, вытирая лицо дрожащими пальцами, поднимает взгляд.